– В войске?.. – Берк хохотнул. – Я что похож на служивого?..
– Зачем же ты теперь нанялся?
– Корабль хороший – далеко идет…
За плечами у Берка остался долгий шлейф городов, которые он покинул маршем скорее спешным, чем праздничным. Фарвей, Уайтшед, Отмель, Лабелин, Серый Утес, Твинси, Беломорье – в любом из этих мест Берк предпочел бы не появляться даже ночью и в закрытой карете: слишком уж теплую память оставил он по себе у местных жителей. Так что теперь, слушая из его уст описания Альмерской столицы, Джоакин встревожился:
– Постой, приятель, ты что же, и в Алеридане наследил? Хорошим я буду рыцарем, если по моему сквайру темница плачет!
– Нет, Джо, будь спокоен. Алеридан – хорошее место, здесь я тихий и мирный. По нраву мне этот городишко. Другие города – чтобы зарабатывать деньги, Алеридан – чтобы жить. Непременно куплю здесь домишко, когда разбогатею.
Спустя день они увидели город, и Джоакин уважительно присвистнул.
– Хорош, да? – сказал Берк. – А я что говорил!
Город был хорош, с этим не поспоришь. Много красивее всех прочих, какие видал Джоакин. Однако молодой воин смотрел на замок.
Эвергард – цитадель герцогов Альмера – лежал на холме, подобно тому, как корона лежит на голове императора. Он не нуждался во рвах – крутые склоны сами по себе защищали крепость от осадных башен. Три кольца стен опоясывали холм: одна – у подножия, вторая – посередке, третья – под самой вершиной. Дорога вилась между стенами, обжатая ими с обеих сторон, и горе вражескому войску, что рискнуло бы вступить на эту дорогу. Подобно зубцам короны, башни усеивали верхушку. Двенадцать остроконечных сторожевых вышек горделиво взирали на склоны с захватывающей дух выси; тринадцатая башня – центральная – была подлинным исполином. Квадратная в сечении, она имела никак не меньше двухсот футов в высоту и пятидесяти – в ширину. Половину башенной стены занимала огромная фреска: рыцарь, преклонивший колени перед святой Агатой. Волосы и плащ Агаты, шлем и меч рыцаря пламенели золотом.
– Сколько же деньжищ пошло на эту штуковину!.. – воскликнул Берк. – Раз десятый вижу – а все поражаюсь: червонным золотом пол-башни облепили! Будто некуда девать было…
– Эвергард невозможно захватить, – сказал Джоакин. – Он неприступен. Можно лишь увидеть, какие трофеи ждут тебя, рвануться на штурм – и сложить головы под стенами. Эта фреска – насмешка над врагами.
– Ага, и над бедняками тоже, – буркнул приятель. – Кстати, о бедняках, господин мой. Приезд в такое великое место неплохо бы отпраздновать. Не угостишь ли верного сквайра пивком? А где пиво – там и кабанья нога. А где наелся от пуза, там и до ночлега недолго… Словом, деньги у тебя есть?
– Пока – нет, – невозмутимо покачал головой Джоакин. – Потому сперва отправимся в замок.
Они спустились к речушке, что отделяла цитадель от города. По солидному каменному мосту пересекли ее, проехали полмили тенистой каштановой аллеей и приблизились к первым, нижним воротам. Ворота были заперты, несмотря на полдень.
– Не очень-то они рады гостям, – заметил Берк, и оказался чертовски прав.
До ворот оставалось еще двадцать ярдов, когда в амбразурах надвратной башни показались арбалеты.
– Стойте, где стоите! – крикнул некто, невидимый в тени бойницы. – Кто такие, зачем явились?
– Я – Джоакин Ив Ханна с Печального Холма, а это – Берк, мой сквайр! – могуче проорал Джоакин. – Пришли наниматься на военную службу к его светлости!
– Проваливай, – ответила бойница.
Берк невпопад хохотнул. Джоакин свирепо зыркнул на него и прогудел:
– Желаем поговорить с капитаном гвардии!
– Еще чего, – бросили сверху. – Проваливай, говорю.
– А я говорю – позови капитана! – зарычал Джоакин. – Ты хоть знаешь, с кем имеешь дело?
– С голодранцем, – фыркнула бойница. – Для тебя тут службы нет, убирайся.
– Только капитан может принять решение: взять на службу или отказать, – не сдавался Джоакин.
– А я могу принять решение: угостить тебя болтом или нет. Клянусь, если не уберешься сейчас же, проделаю тебе третий глаз.
– Эй, ты что творишь?.. Жить надоело?! – завопил Берк, поскольку Джоакин спрыгнул с коня, воткнул меч в землю, расставил руки в стороны и, безоружный, нагло зашагал к воротам.
– Слушай меня, ты там, на башне! – со злостью закричал молодой воин. – Ты, конечно, можешь пристрелить безоружного путника, с тебя станется. Но тогда ты убьешь человека, который мог бы верой и правдой служить ее светлости леди Аланис до конца своих дней!
Наверху послышалась какая-то возня, приглушенные голоса. Выстрела не последовало. Джоакин живым добрался до ворот, стукнул кулаком в доски. Спустя минуту открылась калитка. На пороге стоял не арбалетчик, но кольчужный рыцарь в белом плаще с гербом Альмеры. Рыцарь внимательно оглядел Джоакина, негромко хмыкнул.
– Сир Хамфри Эльза Карина, лейтенант гвардии его светлости. Командую привратным караулом.
– Я – Джоакин Ив Ханна с…
– Слышал, – кивнул сир Хамфри. – Ты, по всему, неплохой парень. И служил бы верно – я твою породу знаю.
– Благодарю вас, сир! – вскричал Джоакин, хватая лейтенанта за руку.
– Служил бы, – повторил лейтенант с ударением на «бы». – Замок переполнен, гарнизона вдвое больше, чем нужно. Не возьмем мы тебя – некуда.
– Но сир, нам не обязательно место в замке! – истово заговорил Джоакин. – Мы можем в городе квартироваться, а то и в поле ночевать – не в первой же. Просто на службу возьмите! Я – отличный мечник, вы не пожалеете! Хотите – прямо сейчас докажу. Любого поставьте против меня!
Лейтенант издал смешок и постучал кулаком по лбу:
– Совсем свихнулся… Не нужны нам воины, пойми ты! Ты – храбрый парень, но здесь тебе ловить нечего.
Сир Хамфри захлопнул калитку, и больше с Джоакином уже никто не говорил. Мрачнее тучи воин вернулся к своему приятелю.
– Ну, ты сделал, что мог, – утешительно сказал ему Берк. – Видать, им и вправду не нужны люди.
Джоакин угукнул и хмуро двинулся от замка. Берк поехал следом, приговаривая:
– Ничего, явимся в город – там найдем что-нибудь. Богачей в Алеридане много, кому-нибудь охрана да понадобится. Ты умеешь говорить веско, так что мы их живо убедим. Скажем: его светлость нынче в опале у его величества. А раз так, то времена грядут неспокойные. А в неспокойные времена всякого сброда на дорогах хватает, так что путешествовать без стражи – оно себе дороже будет. Уважаемый купец должен о сохранности товара заботиться, в этом деле лишний меч никогда не повредит…
При слове «купец» Джоакин дернулся.
– Ну, а что? – продолжил Берк. – Купцу знаешь, как хорошо служить! У него и денег-то поболе, чем у иного лорда, и кормежка вкусная – купцы в еде знают толк. И делишки непыльные. Лорды с другими лордами рубятся: меч против меча, рыцарь против рыцаря. А у купца враги – воры да карманники. Наймемся к торговцу – наши шкуры целее будут, вот что!
– Нет уж, благодарю, – буркнул Джоакин.
– Это чего же? Не понял всей выгоды? Едем в таверну, я тебе растолкую! Зуб даю: наняться к торговцу – отличная мысль! Даже не знаю, зачем мы на замок время тратили…
Вдруг дорога задрожала под ними. Топот копыт загрохотал в ушах, навстречу приятелям вдоль аллеи несся отряд всадников. Передний кричал, надсадно перекрывая грохот:
– С доррроги! Дорррогу герцогине!
Сзади донесся скрип – замок открывал ворота, готовясь принять отряд. Берк вильнул на обочину, увлекая за собой Джоакина. Спустя пару вдохов мимо них пронесся отряд.
Первым летел золоченый рыцарь на роскошном вороном жеребце. А следом, отставая от лидера на два шага, ехала девушка.
Джоакин глядел на нее. Глядел, не мигая. Глядел, не дыша. Джоакин не знал, где находится, и что делает. От его тела остались одни глаза – остальное было без надобности. Миг, за который леди Аланис промчалась мимо, все длился и длился, и длился… Джоакин смотрел ей вслед, сквозь дорожную куреву и спины всадников, сквозь створки ворот, сомкнувшихся за отрядом… и был уверен, что все еще видит девушку.
Леди Аланис сопровождала дюжина рыцарей – Джоакин заметил их краешком глаза. Самый блеклый из этих рыцарей выглядел так, что Джоакин рядом с ним казался бы нищим прокаженным… но это не имело значения. Замок переполнен, гарнизону не нужны ни воины, ни конюхи, ни лакеи – но и это не имело значения. Спустя месяц имперская пехота осадит цитадель, и всем, кто останется внутри, придется жрать крыс и подметки с сапог. Эта мысль тоже утратила всякую важность.
– Ну что, Джо, двигаем? – спросил Берк, когда улеглась взбитая подковами пыль.
